пища для ног

M. Л. Гаспаров в статье «Классическая филология и цензура нравов» пишет о разнице восприятия гомосексуализма и орального секса в советской литературе и античной культуре. Предвосхищая на двадцать с лишним (!) лет сегодняшнюю дискуссию об этом сюжете.

«Запрету подвергались две темы — обе относившиеся с официальной советской точки зрения к области ≪извращений≫: педерастия и оральный секс. Любопытно, что этим подводились под одну скобку два очень разных культурно-исторических явления. Педерастия в античном обществе была социально институированной формой молодого добрачного приволья (признанного для юношей, но, конечно, не для девушек), а в зрелом возрасте считалась признаком или запоздалой изнеженности, или казармы, или философской школы: Диоген Лаэртский поминает, как один почтенный платоник, превозмогая отвращение, демонстрировал свою любовь к мальчикам, чтобы считаться настоящим философом. Оральный же секс осуждался почти так же категорически, как и в XIX веке, и обычным обозначением для него были слова ≪неудобосказуемое соединение≫. Поэтому расхождение представления об античной ≪свободе нравов≫ или ≪языческом разврате≫ не вполне корректны».

Характерно, что наше (путинское) время поменяло местами запреты: минет, который «поганил рот» как римлян, так и советского человека, стал вполне себе нормальной сексуальной практикой, бедный же гей, как вечный жид по-русски, гоним с нарастающей яростью. И нет ему покоя.

Роулинг всех предала.

Она написала главную историю целого поколения, может быть, даже не одного.

Рассказала, как надо дружить, любить, сражаться со злом и верить в мечту.

Воспитала эстетическое чувство, сформировала картину мира.

А потом взяла — и на пороге взросления — бросила своего героя, а вместе с ним — всю паству читателей и зрителей «Гарри Поттера».

Гарри Поттер после победы над злом, как говорят, жил долго и счастливо, у него была жена и трое детей.

Только вот как это все делается Роулинг уже не объяснила.

Поэтому нынешние двадцатилетние вошли во взрослый мир совершенно дезориентированными.

Они ничего не знают о том, как надо строить семейную жизнь, считать деньги или лечиться от болезней.

Страшный мир за пределами Хогвартс не дает никаких ответов.

У двадцатилетних есть тайный мир, в который они возвращаются всякий раз, когда теряют мужество.

Это мир вечного Рождества, теплого пледа, молока с шоколадом и волшебства.

- Пойдем пересматривать Гарри Поттера? Ты посмотришь со мной Гарри Поттера?

Вот высшая форма доверия, которую вам могут оказать.

Брошенные читатели Роулинг кое-как кувыркаются в своих проблемах, с каждым днем теряя волшебство.

Никакой новой истории уже не будет.

Но Potter is dead. Вместе с ним умерли ваши ответы. Именно поэтому публика так тяжело переживает взрослые роли Рэдклиффа, сыгравшего Гарри в кино.

Пора посмотреть в глаза фактам: в вашей жизни уже не будет ничего лучше Гарри Поттера.

Originally published at kmartynov.com. You can comment here or there.

«Географ пропил глобус» — несколько прямолинейное русское искусство, сделанное из хорошего материала хорошими ремесленниками. Это, в общем, уже большая редкость для нынешнего российского кино. Во времена шлака «Географ» шедевр. Чуть более глубокий и чуть более стильный, чем большинство прочих попыток делать умное кино в России. До «Дикого поля«, например, не дотягивает, но и задачи такой, кажется, нет. Тут все-таки речь идет о попытке поговорить с массовой нефестивальной аудиторией. Завлечь и обескуражить.

Фильм открывается с мощной иронической цитаты. Нелепый мужчина в тулупе, с желтым микрофоном развлекает пассажиров электрички песней Кипелова «Я свободен». Свобода теперь приходит только в таком обличии.

«Географ» определенно взял бы премию за лучшее отображение современного российского быта, археологии квартирного мусора. Этого ведь нигде не показывают. Сериалы снимаются в искусственных интерьерах, блокбастеры вообще игнорируют такие подробности как кухня. Поэтому место фактической жизни русского человека в искусстве не представлено. Кажется, мы даже стесняемся этого места — отсюда «Старбакс» или «Шоколадница» как затянувшийся прыжок в средний класс.

Но факты таковы. Вот старая газовая плита, покрытая черной копотью и пятнами жира. Именно здесь у Виктора Робертовича Цоя распускались синие цветы, когда он хотел перемен. Возле плиты такой специальный раскладной стол из ДСП, на поверхность которого наклеено покрытие в мелкую серую сеточку. Не одно поколение россиян выросло за таким столом, сначала жрали кашу, потом пили компот, потом ели торт «Наполеон» на день рождения — в торжественных случаях стол выносится в комнату и становится уже праздничным столом — а в конце, как важная часть сознательной жизни, водку и пельмени. Жир плиты и сеточка стола почти не оставляет людям пространства — здесь нет ни окон, ни места, ни покоя, ни отдыха. Но можно выйти на балкон — то ли покурить, то ли для самоубийства. Балкон — символ простора, открывающиеся виды напоминают о том, что земли в России много, и нет никакой нужды сидеть на кухне, между жиром и клеточкой. Но все сидят.

И перемен никто не хочет. Этот быт неизменен, так было от веку: жир, клеточка, дверь в туалет, тапочки. Рядом, впрочем, в тех же домах существуют и иные культурно-энергетические уровни. Это те, кто сделал ремонт. Ремонт носит абсолютный характер, он проводит линию, разделяющую человечество. Паркет, стеклопакет, белые подушки дивана, синяя краска стен — и вы уже в другой реальности. Перейти из доремонтного векового состояния в ремонт невозможно, ремонт трансцендентен. Вас, конечно, могут пригласить в ремонт на чашку отличного кофе, но вы там наследите и уснете в ванной, вот и все.

Географ, в общем, страж неэффективности, потому что эффективными могут быть либо люди без воображения, либо коррупционеры. Такие высмеиваются в лице мимолетного директора школы, а также в лице помощника депутата, вернувшегося из Москвы на родину — поднимать пермскую культурку (это так и говорит он, культурку). Географу урбанизм, современное искусство не интересны. Он покачался на качельке, выпил, покурил — и хорошо.

Композиция фильма делит его на две части. В первой взрослые тетки и дяденьки отчаянно ищут любви и счастья в своих неотремонтированных и отремонтированных конурах. Это отчаянно скучно, только натуралистическая вещественность спасает от зеваний. Зато во второй географ вырывается в поход со своими старшеклассниками. Здесь он ведет себя как безумный капитан пиратского судна, Джек Воробей на Каме.

Подростки не лучше взрослых, а просто они еще не успели устать от жизни, войти в колею и отчаяться. Поэтому им здорово и не очень страшно — пройти порог, влюбиться, выгнать географа из школы. И платоническая любовь географа к шестнадцатилетней девочке выглядит также естественно, как его алкоголизм. Тут все продумано крепко, если ночью рядом с вами ложится милая вам женщина, вы, не имея к ней сексуальной нужды, обязательно поцелуете ее в затылок.

Фильмов про подростков в России, кстати, кажется вообще нет — не считать же подростками каких-нибудь резиновых придурков в брендовых шмотках, про которых рассказывается в массовом «красивом» кино. Поскольку подростков не показывают, то и они, и мы понятия не имеем, кто они такие. Так что подросток у нас либо монстр, либо жертва, хотя в действительности он ни то и не другое. «Географ» в этом смысле опасное для нашего сонного сумасшедшего дома исключение. В нем показана субъектность шестнадцатилетних.

В конце фильма уволенный отовсюду географ гуляет по Перми в безупречно отглаженной коричневой итальянской сорочке. Даже не знаю, как объяснить этот символизм.

Originally published at kmartynov.com. You can comment here or there.